Четверть века назад мы получили дипломы о высшем образовании. Почему-то не хотелось в вузе после школы активничать. Решила сосредоточиться на учёбе и аэробике. Первое время после школы был шок от объёма информации. Приходилось учить уже не по несколько страниц, а по несколько десятков. 

Щукин забрал тетрадку… По физиологии не успели к экзамену освоить учебник Ноздрачёва… Альберт Исаакович пытался навести на мысли, в итоге не успел вычитать материал, слушали уже Ивана Юрьевич при подготовке к госэкзамену… Зинаида Сергеевна целый семестр рассказывала про простейших, а Михаил Васильевич спрашивал по всей программе. Он так вызывал рассказывать про половую систему: «А самый сексуальный вопрос у нас пойдёт отвечать...» За медуз получила двойку… В цвете рисовали на лабораторках и на практиках, до сих пор альбомы сохранились… Вскрывали всех – аскариду, дождевого червя, пиявку. Не смогла себя перебороть только на вскрытии мадагаскарского таракана, помогли однокурсники. Вскрывали рыб, лягушек, голубей, крыс. Помню вскрытую лягушку, у которой частички активированного угля двигались по пищеводу… С Голубевым на практике слушали птиц… С Воропаевой смотрели восхитительных диатомовых водорослей под микроскопом… С Власовым ловили сачком насекомых, усыпляли их эфиром… На лекциях Олега Ивановича по эмбриологии присутствовало мало студентов. А лекции чудные! По дням и по часам он расписал нам критические периоды развития. Показал эмбриогенез буквально на пальцах: наглядным материалом служили раскрашенные в разные цвета мячи, картонные и тряпочные заготовки. На всю жизнь запомнила, как происходит гаструляция, откуда берётся третий зародышевый листок и т.д… Виктора Петровича помним по олигохетам… Дрожали перед Михаилом Васильевичем, как кролики перед удавом. Бежали на его пары, высунув язык, потому что не пускал опоздавших, а за каждый пропуск ждал дополнительный вопрос на экзамене. Так и получила я свою единственную четвёрку… Маргарита Игоревна при нас ещё была старшим лаборантом и аспирантом, а богом генетики была Инна Мечиславовна. Почему-то казалось, что попасть к ней в дипломники могли только студенты голубых кровей и белой кости. Так получилось, что именно генетика является основным предметом, который я преподаю… На микробиологии делали посевы из собственного зева, и больше всего гемолитических бактерий оказалось у Игоря Головкина… На аналитической химии – масса красивейших цветных реакций и волшебное титрование… На философию мы пришли полными нулями и первые лекции писали с массой ошибок, так как подобных слов отродясь не слыхивали: в школе уже отменили марксизм-ленинизм, но ещё не ввели обществознание… Практика по педагогике в родной школе № 5… На психологии я у Саши Баранова ассоциировалась с плюшевой игрушкой с металлическими прутьями внутри, которые периодически прорываются наружу и больно ранят… Было много претензий к преподавателю биофизики – в лекциях ничего не понятно. Вышел учебник, и мы узнали, что значит непонятно… После паразитологии руки мыли, как все население в 2021 году, – по 150 раз на дню… 

Практика на Улейме, ночёвки в ботаническом шарабане, готовка на костре, малина вёдрами и гадюки… То, что не повторяем, забывается. На практике по ботанике к зачёту знали все растения, которые встречаются на пути, полные русские и латинские названия. Через год забылись латинские, ещё через один – русские. Но к alma mater до сих питаю самые нежные чувства. Мне было интересно. Я училась с удовольствием. Достаточно сложно, чтобы не заскучать, и не заоблачно, чтобы чувствовать себя бараном, смотрящим на новые ворота. 

Научили думать, научили находить нужную информацию, анализировать её. Мои родители из рабочей среды: папа – испытатель двигателей на ЯМЗ, мама – медсестра областной станции переливания крови. Не интеллигенция. Очень гордятся мной.